Наталья Ремиш: «Новая книга — это инструмент, который открывает ребенка родителям»

В издательстве «Поляндрия» вышла книга Натальи Ремиш «Это — мои эмоции». Это не книга в привычном нам понимании, это рабочая тетрадь, сборник игр и заданий, цель которых — помочь детям и родителям разобраться в своих эмоциях, научиться ими управлять и лучше понять себя и друг друга.

На презентации книги в Москве Наталья рассказала о книге и ответила на вопросы зрителей.

Публикуем главные тезисы встречи.

Сейчас перед встречей я успела испытать практически все эмоции, о которых мы говорим в книге. Я испытываю страх, потому что я боюсь выступать, вину за то, что не подготовила речь… А представляете, что испытывают дети! Это постоянное системное переваливание из одной эмоции в другую.

Детей очень часто воспитывают на чувстве вины. Родители думают, что если ребенка обвинить, он станет более управляемым. Кажется, что в следующий раз он сделает по-другому. На самом деле виноватый человек — это обвиняющий человек.

Для меня стало великим открытием то, что можно существовать вне вины. Что можно общаться с человеком, самому не испытывая вину и не передавая ее другому.

Ревность — это страх потерять. Страх потерять любовь, свое место в семье. И когда про ребенка говорят «да он просто ревнует», всегда надо разбираться, что стоит за этой конкретной ситуацией.

Зависть — это желание иметь то, что есть у другого человека. Мы очень любим запрещать детям завидовать. Но это так нормально — хотеть то, что есть у другого! Тут часто срабатывает сильнейший родительский триггер. Родитель чувствует свою несостоятельность — это он не смог, не дотянул, это его сравнили с кем-то другим, у кого больше ресурсов. И свое чувство вины родитель переносит на ребенка.

Один из самых распространенных страхов детей до 10 лет — страх темноты. Это не конкретно ваш ребенок такой трусишка, это норма. Многие дети боятся грома, молний, фейрверков. Часто встречается страх перед лающими собаками.

Когда Жасмине было 6 или 7 лет, она ни с того ни с сего начала бояться, что в дом ворвутся бандиты. Почему вдруг? Ты пытаешься логически объяснить, что все хорошо — двери и окна закрыты, в доме живет собака, но страх не проходит.

Обычно у взрослых есть три тактики, с помощью которых они пытаются взаимодействовать с ребенком.

Первая — говорить, что все не так, тебе кажется. Вторая — переключить внимание на что-то другое. Третья — пристыдить: «Такая большая девочка, а боишься! Даже младшая сестра не боится!» А сестра, может быть, еще не доросла до того, чтобы понять, кто такие бандиты.

При работе с книгой очень важно обращать внимание на свои эмоции и свои триггеры, потому что у всех нас они разные. Важно пропускать все упражнения через себя.

Я очень боюсь делать такие книги, потому что это инструмент, который открывает ребенка родителям. И мне ужасно страшно: как родители отреагируют на эту правду? Я очень боюсь, что ребенок скажет: «Да, я ненавижу своего брата и хочу закопать его во дворе!» А родители на это ответят: «Как ты смеешь, это твой брат!» И тогда вся эмоциональная безопасность, все доверие порушится. Я всегда думаю, не сделаю ли я хуже ребенку? Сможет ли родитель получить информацию от ребенка, обработать ее и вернуть ему благодарность за доверие?

Чтобы обеспечить ребенку эмоциональную безопасность, все его ответы нужно принимать. «Я понимаю» — это шикарная фраза, которая работает во всех ситуациях и со взрослыми, и с детьми.

Если ребенок бьет родителей, психолог посоветовал нам разыгрывать сцену. Когда Мира меня ударила, я специально отреагировала нарочито эмоционально: «Боже мой! Моя дочь меня бьет!» Пришел муж, обнял меня, пожалел. Мире сначала было очень весело — такое шоу! Но потом она стала подходить, гладить меня.

Через пару дней ситуация повторилась, и мы снова ее отыграли. В этот раз дочка среагировала быстрее.

Главное — переводить фокус на себя, на то, как плохо мне, когда ребенок меня бьет, а не сосредотачиваться на ребенке.

Часто бывает, что бабушки и дедушки придерживаются отличных от родителей взглядов на жизнь и на воспитание. Тут важно именно то, что детям говорите вы. Столп, на котором стоит воспитание — это родители.

Спокойно скажите ребенку: «Бабушка думает так, а я — по-другому. А ты как считаешь?» Пусть ребенок привыкает к тому, что в семье могут быть разные мнения.

Детям важно давать карманные деньги. Когда мы стали давать старшим девочкам карманные деньги, одной было 11 лет, а другой — 15. Конечно же, они в первый день все спустили. Но постепенно научились их растягивать и тратить.

У Шерали была позиция, что можно платить старшим детям за то, что они сидят с младшими. Я категорически против этого. Это внешняя мотивация, а для общения с братом и сестрой лучше иметь внутреннюю мотивацию — желание быть с ними.

В итоге мы договорились, что карманные деньги будут просто деньгами, а не за что-то. Два раза в месяц по определенным дням им на карту приходит перевод. Это дает определенную свободу. Не нужно просить деньги на каждую жвачку, можно пойти с подружками в кафе.

Мы не отслеживаем оценки детей. Лола может прийти и сказать: «Меня хотят оставить на второй год». Тогда мы начинаем думать, что можно с этим сделать, спрашиваем, нужна ли помощь. И придумываем какой-то механизм. Например, каждый день в определенное время Шерали с ней занимается. Потом ситуация выравнивается. Но каждый день оценки мы не проверяем.

Я в школе была отличницей и очень хорошо знаю цену всем этим пятеркам — неврозы, тревожные состояния, поносы перед экзаменом. Я не хочу такого своим детям. Пусть лучше тройки!

В целом мы просто постоянно пропагандируем то, что учиться классно. Дети знают, что мы сами все время учимся, постоянно это обсуждаем. Шерали может поддержать разговор на любую тему, он очень много знает, много читает. И дети на это смотрят. И учатся.

Система — она всегда система. В Нидерландах тоже есть учителя-абьюзеры. У нас есть учитель, который кидается ручками. Есть учитель, который говорит: «Ну тебе учиться необязательно, ты же красивая».

Детям мы объясняем, что, к сожалению, это система, мы с ней не согласны, но иногда приходится в ней существовать.

Одна из основных родительских проблем в том, что нам кажется, что за поддержкой должно следовать разрешение. Но ведь это совсем не обязательно. «Да, я понимаю, что ты хотел посмотреть еще один мультик и тебе обидно. Нет, больше мультиков нельзя!»  Главное — это понять эмоции ребенка, компенсировать их.

Знаете, когда львица лежит, а по ней львенок прыгает, прыгает, а потом львица рыкнет на него — и он быстро убегает? Родителям тоже так можно. Важно отстаивать свои границы. У меня так бывает — Мира садится ко мне на колени, потом одна нога оказывается у меня на шее, другая еще где-то. Сначала это мило, ты чувствуешь, что тебя любят. А потом — тут больно, тут больно, еще и волосы выдрала. И в конце концов уже так подпирает, что ты рявкаешь на ребенка. Сейчас я уже научилась замечать, когда только начинает подпирать и еще можно спокойно сказать: «Пересядь, пожалуйста, у меня уже синяки!» Очень важно самому чувствовать свои границы, чтобы не было от «терплю-терплю-терплю» до крика.